Семен кир
И объяснил, что с полста лет назад осужденный на погибель человек по имени Кир доверил его деду Кнуду Харальду неоконченную рукопись. Историю собственной жизни. Практически исповедь. И шепнул на ухо крайнее признание. Фактически, то, о чем умолчал на суде и чего же сам записать не успел. Либо не смог! Так что, волей судеб, заключительная глава этого исповедального повествования — может быть, самая трагическая!
Дед Кнуд, по словам Олуфа, холодел при воспоминании о ужасной тайне, доверенной ему Киром. Опосля ухода Кнуда Харальда из жизни рукопись перешла к его отпрыску Эрику Харальду, а потом и к внуку. Как настоящий человек искусства Олуф не удержался и на собственные средства перевел исповедь Кира на датский язык и даже издал маленьким тиражом.
Просто, как он объяснил, из уважения к истории, ставшей семейным преданием. Так, пробудив мое любопытство, он предложил мне помыслить о пьесе, основанной на исповедальных записях Кира. Очевидно, ежели они меня впечатлят. Замечу, что хоть какое практическое предложение, исходящее от театра тем наиболее забугорного , для драматурга принципиально и лестно.
По возвращении домой я самым внимательным образом ознакомился с рукописью. И не один раз. С каждым чтением меня все больше поражала неописуемая судьба ее создателя. Казалось, сам Бог послал мне таковой сюжет и героя, которому невольно сочувствуешь. Вообщем, спустя какое-то время, измучившись, я позвонил Олуфу и признался в собственном бессилии написать для театра пьесу по мотивам исповеди Кира.
Сейчас, когда все сзади, остается вопросец, ответ на который, может быть, получу по ту сторону жизни: за что мне отправили мои испытания?.. Сходу должен предупредить случайного читателя этих записок, ищущего отдохновения либо веселья: как досадно бы это не звучало, ни того, ни другого он в их не отыщет — разве, голую правду о жизни, не приукрашенной одеждами художественного вымысла.
В тесноватой клеточке без окон, с двойными железными дверьми самой наизловещей тюрьмы Дании — фантазии в разум не идут: не до них! Навряд ли уместно с моей стороны пробовать возвратиться к истокам своей жизни и поновой пережить ее страхи, но — все лучше унынья однообразного ожидания конца… 3. Итак, меня зовут Кир, и родился я не сейчас. Лист с дерева по случаю не слетает — тем наиболее, имена к человеку так просто не прилепляются.
Как ни лестно мне было себя представлять некоторой дальной реинкарнацией старого победительного царя Кира — привет мне, быстрее, был послан от Кира-святого мученика. Родного отца я в глаза не лицезрел — практически до крайнего времени… Мама моя предназначила мне жизнь: замуж не шла, парней либо подруг до себя не допускала, и даже на работу — дворничихой в нашем дворе — отлучалась только по ночам, покуда я спал.
Сходу скажу, что она на меня никогда не орала. Тем наиболее, пальцем не тронула. Но и хорошего слова — увы! Мы с нею фактически не разлучались. Общались чуть, односложно и по необходимости. И воспользовалась она, в большей степени, повелительными глаголами, я же — неуверенными наречиями. Сестер либо братьев мне Бог не послал, о чем я не раз сожалел. Неважно какая попытка обзавестись дружочком в виде кошечки либо щенка молчу про соседских малышей мамой моей пресекалась решительно и на корню.
В 1-ый класс я пошел в восемь лет, с опозданием на год — все по той же причине: мама моя не желала со мной разлучаться. Но и там я садился у окна, чтоб она могла меня созидать, стоя через дорогу, напротив, в скудной тени засохшего ясеня. Во все мои ученические годы она ни разу не отлучилась с поста у мертвого дерева. И сколько её ни просили не мучить меня и себя — она продолжала стоять, как стояла, и неотрывно глядела в мою сторону.
Так как все просьбы и мольбы ничем не кончались — в конце-то концов, её и оставили в покое. Не раз, и не два доводилось мне слышать: «вот, мать! Люди, они ошибались… Я и сейчас, спустя вечность мог бы именовать всякую морщинку на её некрасивом и непроницаемо угрюмом лице, по памяти перечесть следы от царапин, порезов либо ожогов на её крепких жилистых руках, и даже число заусениц вокруг обкусанных ногтей — но я не припомню, когда бы она из-за меня растеряла голову.
За годы, что мы с нею прожили в тесноватой каморке, я много раз лицезрел, как она стонет либо улыбается во сне, но — то с ней случалось только во сне, и никогда наяву. И сумасшедшей она не была, и желала постоянно одного: не упустить меня из виду! И опосля, позже, и постоянно на протяжении жизни её безмолвная тень постоянно следовала за мной, и не было дня либо мгновения, когда я бы не чувствовал её присутствия — находился я рядом либо за тыщи км от неё… 4.
Я так никогда у неё не спросил: обожала ли она меня хоть сколько-то и хоть когда-нибудь из боязни, обязано быть, услышать: нет! По той же причине, наверно, и сам не пробовал найти свое чувство к ней — ежели можно именовать сиим словом мое состояние полной зависимости от неё. Я лишь денно и нощно помнил о ней помнил, не вспоминал! Еще в ранешном детстве я пристрастился рисовать в уме насекомых, птиц, животных, каких лицезрел и знал; всякий раз, помню, я пририсовывал к туловищу муравья, стрекозы, кошки либо вороны до боли знакомую женскую голову.
Либо, решая задачку, я выходил на дорогу из пт «А» и постоянно точно знал, кто движется мне навстречу из пт «Б». Я мог нескончаемо петлять и кружить — мы с ней постоянно встречались! Случалось, разглядывая в микроскоп личинки лягушек, я представлял себя на месте личинок и мама мою у окуляра; прохладный зрачок её глаза с иной стороны микроскопа, многократно увеличенный, казался мне умопомрачительным чертовым колесом.
Смотрелся я в зеркало, либо глядел на огонь, либо заглядывался на облака — всюду мне рисовались знакомые черты… 5. Жизнь состоит из многочисленного времени, заполненного иллюзиями и заблуждениями, и редких прозрачных мгновений ясности и простоты. Время от времени я отчетливо осознавал, что по другому, как гипнотическим, мое состояние не назовешь.
На неё, как на солнце, не мог я глядеть: у меня темнело в очах. Хоть какое слово, произнесенное ею, казалось откровением, содержание которого мне предстоит разгадать. Для меня было принципиально, что и как она обо мне помыслит, и ежели чего же и страшился больше всего на свете — так это её расстройства во мне. Поступки, которые я сделал в данной для нас жизни как и проклятья, что я заслужил!
И все мои устремления, сколько их было, выходит, не стоили ломаной копейки! И всего только не так давно я по-настоящему понял страшный план моей жизни, рожденный в её изощренном мозгу. Она мою жизнь прожила, практически, заместо меня. Я был в этом мире всего только слепым орудием в руках смертельно оскорбленной дамы, жаждущей отмщения… 6.
Ютились мы в дворницкой девятиметровой комнате, под чердаком. В квадратном окошке плавало небо, по 100 раз на дню меняющее краски и настроения — от безоблачно-синего либо радостно-розоватого до уныло-серого либо тоскливо-свинцового. На грязной стенке, нужно мной в темной древесной рамке висела древняя домашняя фото с изображенным на ней большущим семейством, и сходу под нею, тушью коряво начертанное, угрожающее пророчество от самого Исайи: «Выпьешь до дна из чаши ярости моей!
Поправлялись мы, в основном, черствым хлебом и пили воду из крана.
Премьера пьесы «Дурацкая жизнь».
| Семян водорослей маска | 235 |
| Список семян по | 336 |
| Семен кир | 690 |
| Семена в кбр | 202 |
| Подработка семян сушка | 401 |
| Опиумен мак семена | 938 |
| Семен кир | Коварство, проклятье и рок — лишь слова, не способные передать сотой доли несчастий, доставшихся мне от рождения. Нет кары, достойной того злодеяния, что я совершил — пускай по неведению, пусть по злой воле. Фактически, исповедь. Премьера пьесы «Дурацкая жизнь». Нет кары, соразмерной семен кир злодеянию, что я совершил — пускай по неведению, пусть по злой воле. |
| Семен кир | И не один раз. Я только денно и нощно помнил о ней помнил, не вспоминал! И сколько её ни просили не мучить меня и себя — она продолжала стоять, как стояла, и неотрывно глядела в мою сторону. Коварство, проклятье и рок — лишь семен кир, неспособные передать и сотой доли несчастий, доставшихся мне от рождения. Отопление в нашем крошечном жилище не работало. Сестер или братьев мне Бог не послал, о чем я не раз сожалел. |
| Можжевельник размножение семенам | Анис семена википедия |
Эта замечательная семена канатника темка,взрослая)
Моему юрьев семен это памойму
СЕМЕНА МОСКОВСКАЯ ОБЛ
Конечно, у него ничего не вышло. Очень различным было их дарование: у Маяковского — каменные глыбы и гудящий сплав, у Кирсанова — фейерверки. Он написал, естественно, поэму о пятилетке, но куда лучше ему удавались, пользуясь определением Евтушенко, феерии. Жизнь Кирсанова была полностью благополучна: новенькая квартира, выступление на I съезде Союза писателей, поездка за границу. В автобиографии он писал о предчувствии войны: «В Праге и Париже — общественные выступления. Мои стихи переведены на чешский язык и на французский — Луи Арагоном.
На обратном пути проезжаю Берлин. Чувство близкой схватки. Это выражено в «Поэме о Роботе» и в поэме «Война — чуме! Семен Кирсанов и Николай Асеев. Ох, как в затхлых легких твоих просто бронхам, чахотке, палочкам Коха. И возникает «сиделка, в перечнях больничных которой нет» — погибель. У Клавдии нашли туберкулез гортани.
В году процесс обострился из-за беременности; докторы произнесли, что можно сохранить либо беременность, либо жизнь мамы. Клава решила рождать. В году у Кирсановых родился отпрыск Владимир, и скоро опосля его рождения Клавдия начала угасать. Семен делал все вероятное, чтоб ее спасти, но сделать ничего не мог.
В начале апреля го Клава Кирсанова погибла. Лирический герой поэмы ведет психический поединок с маузером, который дает подсказку ему обычный выход из жизни. Его выручает только глас новорожденного отпрыска. В осеннюю пору года поэма вышла в журнальчике «Знамя»; критики отнеслись к ней благосклонно, хвалили за лиризм, за честность и глубину, хотя некие задавались вопросами: может ли дневниковый рассказ о горе становиться литературным материалом?
Как он пережил репрессии — тяжело сказать: самые черные времена совпали с его личным трауром. Сохранилось неприязненное свидетельство Ахматовой о том, что в ночь, когда арестовали Мандельштама, за стенкой у Кирсанова игралась гавайская гитара. Никакого юбилея Кирсанов в мае года не справлял. Знал ли, что происходит за стенкой — непонятно. Вообщем же, с Мандельштамом, соседом по дому в Нащокинском переулке, он был чрезвычайно дружен; современники вспоминают, что время от времени они на крыше дома читали друг другу стихи.
Сам Мандельштам на допросе в м именовал Кирсанова посреди тех, кому он читал свои стихи о Сталине, и посреди тех, кто ему помогал материально. Опосля погибели Клавы Кирсанов как как будто на время утратил свой глас. И в году отважился на умопомрачительный творческий опыт — «Поэму поэтов», в которой практически не было никакого «я». Были лишь маски, 5 самостоятельных поэтов: Клим Сметанников, Варвара Хохлова, слепой поэт Андрей Приходько, Богдан Гринберг и Хрисанф Семенов — в этом крайнем угадывалось альтер эго создателя позднее добавился 6-ой, Глеб Насущный.
У каждого поэта были свои темы, для каждого Кирсанов написал свой цикл стихов, каждому подобрал свой глас. Обложка поэмы Семечки Кирсанова "Пятилетка". Ничего, что он шире и тише, что нету в нем слоговых часовых, дисциплинированных четверостиший. Стих райка — как в праздничек река с фонариками и флагами, как в кольцах древних рука, как топоток казачка сафьяновыми сапожками». Раёшный стих Кирсанова дозволяет ему и валять дурака, и говорить о важном: может быть ли человеческое счастье в земной жизни он связывал это с понятием «коммунизм» : «Превращение слова «работать» в слово «дышать».
Исчезновение слов, как «ложь» либо «грязь», либо «дрожь» либо «мразь». Возникновение слов, а каких, я еще не могу угадать. Люди будут больше обожать выражение «дать», чем «забрать». И обращение к людям на «я».
И возможность огласить о планетке — «моя». Никому не дадут заблудиться либо пропасть. И воздух сквозной новизною пронизан. Да, я нескончаемо люблю коммунизм! И имею надежду попасть». Он ведет обыденную жизнь русского писателя, публикует статьи о современных тенденциях в литературе, преподает в Литинституте. Один за иным выходят стихотворные сборники: «Дорога по радуге», «Мыс желания», «Четыре тетради». В году, когда перепуганных репрессиями писателей массово награждали орденами, он получил орден Трудового Красноватого Знамени.
И стал депутатом Моссовета. В м Кирсанов женился на юной красавице, теннисистке Раисе Беляевой. В июне они уехали в свадебное путешествие в Ригу — там их и застало начало войны. Он взял билеты на поезд до Москвы, но в крайний момент поменял его — и лишь потому остался в живых: поезд попал под обстрел германских истребителей. Он стал военным корреспондентом «Красной звезды»; его 1-ое место назначения — Северо-Западный фронт под Новгородом. Потом его направили под Гомель, где он занимался изданием фронтовой газеты; его часть во время отступления попала в свита, откуда он чуть выбрался.
Чуть перевел дух в Москве — и опять на фронт: на Карельский, позже на Калининский. Основная литературная работа Кирсанова во время войны — «Заветное слово Фомы Смыслова, российского опытного солдата» — серия профессионально исполненных монологов бойца Фомы Смыслова, кое-чем схожего на Василия Теркина, но наиболее лубочного. Меж Теркиным и Смысловым много общего.
Но «Теркин» стал по-настоящему народной поэмой, а «Смыслов» забылся. Может быть, поэтому, что «Фома Смыслов» был задуман не столько как осмысление военного опыта поколения, сколько как практическое пособие для юного бойца. Фома Смыслов дает полезные советы на каждый день: «Зимою нужна сноровка — принципиальна маскировка. Достань краску, окрась каску, а ежели налипнет грязюка, еще раз покрась». Пожалуй, дело не лишь в том, что советы эти были сиюминутными. Но и в том, что взлелеянный и облагороженный Кирсановым раёшный стих отдавал фальшью и натужным бодрячеством.
Стихи Кирсанова о войне — чрезвычайно различные, от совершенно декларативных до чрезвычайно живых, животиком прочувствованных: Чего же материшься, да я ж подымаюсь! Снова над ушанкою погибель просвистела. А то, что я к глине снова прижимаюсь, — Так липнет к земле мое потное тело. Он прошел войну обыденным журналистом, участвовал в освобождении Севастополя и Риги, перенес две контузии и демобилизовался в июле года в чине майора интендантской службы.
Корреспондентом газеты «Труд» поехал на Нюрнбергский процесс в году. В 1-ые послевоенные годы он опубликовал поэму-мистерию «Война и небо», поэму «Александр Матросов» и драму «Макар Мазай», за которую в году получил Сталинскую премию 3-й степени. Евтушенко вспоминал: «Никогда не забуду, как жаль было глядеть на Семечки Исаковича, ведшего литературное объединение в период еще не утихшей волны антисемитизма, когда его выдвинули на Сталинскую премию, и он весь издергался, надеясь, что она прикроет его.
Грузовик — естественно, тот самый, который — согласно официальной версии — задавил Михоэлса. Тут жили М. Булгаков, С. Кирсанов, О. Мандельштам и остальные. Снесен в е годы Кирсанов отделался испугом. В начале х он отлично ощущал невозможность поэтических тестов. Традиционной отдушиной для поэтов постоянно были переводы.
Луи Арагон и Пабло Неруда гостили у него, когда приезжали в Москву. В Гослитиздате вышел двухтомник — его, лауреата Сталинской премии, все же охотно издавали. В году он выпустил поэму «Вершина», которую считал принципиальным выражением о людском труде, о смысле творчества, о собственной поэтической работе.
Очевидно, Кирсанова снова раскритиковали за формализм. Кажется, его стихи сейчас лишь так и оценивали: отказался он от формализма либо не отказался. Он не отказался. Он по-прежнему делает новейшие слова, придумывает анаграммы и палиндромы и даже целые стихотворения из их. Публиковать их берется лишь «Наука и жизнь». Никто не принимает эти опыты серьезно — всем это кажется трюкачеством.
Осень года Семен Кирсанов. Вот строки из стихотворения года: «Я просил так ведь было же! Раиса Дмитриевна Кирсанова была известной теннисисткой. Александр Авдеенко, друг Владимира Кирсанова, писал, что «видел нередко рядом с ней ее кавалера, мощного, мастеровитого, но не на всесоюзном уровне, теннисиста, но симпатичного и мощного мужчину. Для теннисного мира не секретом были их дела. Они, в конечном счете, и разрушили семью Кирсановых».
В году семья распалась. Кирсанову было чрезвычайно плохо. Когда-то влюбленность в Раю Беляеву продиктовала ему поэму «Эдем», сейчас на свет возник горестный и ужасный «Ад», написанный ромбом: стихотворение свивается в воронку Дантова ада, в нем свистит ужасный ветер, который носит Паоло и Франческу — и обманутого супруга, тоже приговоренного к нескончаемой пытке ревностью.
И еще — цикл стихотворений «Под одним небом» — о расколотой жизни, о пустом доме, о разрушенном мире. Обложка сборника Семечки Кирсанова "Стихи войны". И благодарности за это короткое счастье. Еще через год он женился — и опять на юный красавице Людмиле Лукиной. Родился отпрыск Алексей. Поэтесса Олеся Николаева вспоминает их такими: «Кирсанов, общепризнанный поэт, младший современник Маяковского, сам таковой прекрасный старик, как будто сошедший с французского киноэкрана. Люся — я уже говорила — ошеломительная кросотка, каких не бывает!
Докторы нашли раковую опухоль. При ее удалении повредили носовую перегородку, потому он не мог пить и курить, не зажав носа. По этому поводу неизвестным создателем на него была сочинена эпиграмма: Поэты наши отыскивают бури, А он, мятежный, посиживает в Пуре , Как как будто в Пуре есть покой [54]. Сначало он был военным корреспондентом « Красноватой звезды », его направили на Северо-Западный фронт в районе Новгорода , где шли тяжёлые бои.
Потом Кирсанова перевели в газету Центрального фронта, в район Гомеля. При отступлении его часть попала в свита, из которого с трудом удалось выйти. Проведя несколько дней в Москве, Кирсанов опять отправился на фронт: поначалу Карельский, позже — Калининский. Он участвовал в освобождении Севастополя и Риги, получил две контузии [55].
Окончил войну в чине майора интендантской службы [56]. Кирсанов писал стихи, которые публиковал во фронтовых газетах [57]. Позднее литературовед А. Абрамов отметил резкий поворот Кирсанова «к простоте и ясности речи», в связи с которым «проще стала и его словесная игра» [58]. Лирическим дневником начала войны стала поэма «Эдем», где Кирсанов взял за базу библейскую тему изгнания Адамы и Евы из рая [59].
Тут обыгрывалось и уменьшительное имя 2-ой супруги — Рая [11]. Эту поэму он долго и не пробовал публиковать [60]. Отдельной книжкой была издана «Поэма фронта». В году Кирсанов начал писать солдатский лубок «Заветное слово Фомы Смыслова, российского опытного солдата», издававшийся миллионными тиражами листовки и брошюры [57]. Гаспаров [61]. Писатель-фронтовик Миша Алексеев именовал героя бесстыдно-фальшивым, утверждал, что никто в окопах этого не читал, а такие, как он, политруки рот стыдились давать поучения Смыслова своим бойцам [54].
Но, вопреки заявлениям М. Алексеева, Кирсанов получил множество писем от боец, некие из их даже считали, что Фома Смыслов вправду существует [57]. Это подтвердил и Ираклий Андроников , который был с поэтом на Калининском фронте, подтвердил уже в году на вечере, посвящённом пятидесятилетию Кирсанова.
Андроников выразил сожаление, что работа не получила достаточного признания [60]. Ещё позднее Борис Слуцкий писал, что опытный боец уже забыт, но в своё время того читали не меньше, чем «Василия Тёркина» Александра Твардовского [62]. Сам Кирсанов считал «Заветное слово» своим основным произведением, написанным в годы войны. Что такое «Фома Смыслов»? Раешник, ухудшенный вид литературы для обычных людей? Тыщу раз нет. Я утверждаю, что ни на одну свою вещь я не издержал столько труда.
Я утверждаю, что вложил в неё все своё мастерство. Я обратился к русскому древнему лубку, взял и усовершенствовал построение фразы, достигнул строгости композиции в этом не много изученном жанре. Я исследовал народные заговоры от клинка, от пули, от дурного глаза… Я достигнул фуррора лишь поэтому, что возродил в «Фоме Смыслове» исчезнувший российский стих, сохранившийся лишь в пословицах.
Фома Смыслов — это мой эпос. В том же году вышел сборник «Стихи войны: Из произведений — гг. Опосля окончания в сентябре 2-ой мировой войны Кирсанов написал венок сонетов «Весть о мире», который был отклонен журнальчиком « Знамя » и написан лишь в году.
Основному редактору журнальчика Всеволоду Вишневскому , упрекнувшему его в пессимизме, Кирсанов ответил: «Это непростая цепь реакций человека на 1-ый день мира, который оказывается первым днём новейшей войны. То, что это так, никто не может опровергнуть» [65]. Через тринадцать лет в предисловии к публикации «Вести о мире» Кирсанов вспоминал, как удовлетворенность соединялась с мыслями о взрыве в Хиросиме [66].
Позднее Д. Петров направил внимание на стихотворение года «Осада атома» и в особенности на слова «…как динамит! В конце года Кирсанов окончил 2-ой вариант поэмы «Земля и небо», опять получив отказ журнальчика «Знамя», невзирая на положительный отзыв входившего в редколлегию Симонова окончательный вариант вышел через два года под заглавием «Небо над Родиной» [67]. В качестве корреспондента газеты «Труд» Кирсанов освещал происходившее на Нюрнбергском процессе [57]. Из Чехословакии ему прислали германский перевод «Четырёх сонетов», изготовленный в году в Дахау , который узники концлагеря передавали друг другу [68].
В году в журнальчике « Октябрь » была написана поэма, посвящённая Александру Матросову , а в конце года вышла отдельной книжкой [57]. Посмертный рассказ от лица Матросова [69] о его подвиге различается «силой поэтической убедительности» [5]. Через год «Октябрь» опубликовал поэму «Небо над Родиной» [57]. Посреди героев поэмы лишь один человек — Лётчик; не считая него, действуют Земля, Облака, Вихрь, Ветер и т. Юрий Минералов написал, что Облака выполняют в поэме такую же функцию, как хор в древних пьесах [71].
Ранее Кирсанов перевёл стихотворение известного южноамериканского поэта и прозаика «Эннабел Ли» о умершей любимой [74] ; этот перевод вошёл в цикл «Стон во сне» [75]. По мнению Ю. Минералова, в «Небе над Родиной» Кирсанов возвратился к форме средневековых мистерий , которую уже опробовал в поэме «Герань—миндаль—фиалка» [76]. Попытку Кирсанова «написать о войне в космическом … масштабе … критика встретила гулким осуждением за отход от социалистического реализма» [77].
Положительные отзывы Веры Инбер и Павла Антокольского были одними из немногочисленных исключений [78]. Как отметил М. Гаспаров, это означало, что в послевоенные годы нужно писать так же, как все. Осознание этого отразилось в заглавии следующих сборников Кирсанова — «Советская жизнь» , «Чувство нового» , «Время — наше! Он также написал циклы «Стихи о Латвии» и «Месяц отдыха» [5].
В году была закончена начатая в конце года драма в стихах « Макар Мазай » о сталеваре-стахановце, расстрелянном фашистами. Её выпустили отдельной книжкой в издательстве « Юная гвардия », а потом она вошла в сборник «Выдающиеся произведения русской литературы, г. В — годах он написал посвящённую собственной довоенной творческой командировке поэму «Езда в незнаемое» заглавие перекликается с известной строчкой Маяковского «Поэзия — вся! В начале х Кирсанов начал активно заниматься переводом.
Пабло Неруда и Луи Арагон, нередко приезжавшие в Москву, гостили у него дома [57]. В годы оттепели[ править править код ] В году Гослитиздат выпустил двухтомное собрание сочинений Кирсанова. Тогда же в двенадцатом номере журнальчика «Октябрь» вышла поэма «Вершина» [57] , которую создатель писал два года [47]. На последующий год её опубликовало отдельной книжкой издательство « Русский писатель » [57]. Через четыре года в «Справке о себе» Кирсанов заявил, что считает «Вершину» своим основным произведением крайних лет, и выразил в ней своё отношение к смыслу людского труда, к для себя как поэту [57].
Гаспаров с одной стороны именовал поэму аллегорией [40] , с иной — не нашёл в ней ничего, не считая патетически изложенных штампов русской поэзии. Он считал, что, будь она написана обыденным 4-стопным либо 5-стопным ямбом, было бы тяжело и подступиться к сиим 70 страничкам.
Но Кирсанов написал поэму маленьким 2-стопным ямбом, что сделало её занимательной и читать её стало легче. Этот формальный опыт, по мнению Гаспарова, выручил и тему, и идею [69]. В начале года Кирсанов поехал в Лондон , потом — в Италию [81]. Под впечатлением данной поездки он написал цикл «Стихи о загранице». В девятом номере журнальчика « Новейший мир » вышла вдохновлённая XX съездом КПСС поэма «Семь дней недели», которая своим упором на злободневные препядствия вызвала много резких критических замечаний [83].
По мнению критиков, Кирсанов «увлекшись, нарисовал такую картину, что у нас все и вся задушено бюрократизмом» [84] , поэма «полна глубочайшего пессимизма» [85] , «в кривом зеркале представляет русских людей, искажает реальность, клевещет на наше общество» [86]. Невзирая на критику, в году Кирсанов в связи с пятидесятилетием получил 2-ой орден Трудового Красноватого Знамени.
Тогда он нередко жил в Ленинграде, писал стихи о этом городке [81]. Потом Кирсанов написал и «Московскую тетрадь» [87]. В году Кирсанов расстался со собственной 2-ой супругой, тяжело переживая этот разрыв [81]. Его чувства до этого всего отразились в цикле «Под одним небом» , который раскрывается большим стихотворением [88]. Гаспаров [77]. Для сборника «Этот мир» Кирсанов сделал новейший вариант «Поэмы поэтов», добавил одно стихотворение Климу Сметанникову, четыре — Варваре Хохловой, два — Андрею Приходько.
Были размещены под заголовком «Взгляд на вещи» 5 стихотворений упомянутого в довоенном предисловии Богдана Гринберга, стихов которого в первом варианте, но, не было. Все они входили в цикл Кирсанова «Взгляд на вещи. Лирическая тетрадь», датированный годом , но размещенный лишь в сборнике «Избранные стихотворения» В окончательный вариант «Поэмы поэтов» вошли другие два стихотворения цикла [89]. Под именованием Хрисанфа Семёнова Кирсанов включил в «Поэму поэтов» собственный цикл «Высокий раёк», уже не 1-ый эталон рифмованной прозы, до этого размещенный в сборнике «День поэзии» [90].
Филолог О. Федотов считал «Высокий раёк» Кирсанова типичным синтезом тех частей, которые характерны для стиха и прозы [91]. Гаспаров писал, что слово «раёк» не очень подступает для наименования новейшей стихотворной формы, так как фольклорный «раешный стих» чётко делился на строчки. Но, продолжал Гаспаров, Кирсанову были важны различные значения слова: маленький балаганный раёк, «высокий раек театральной галерки — и большой рай истинной поэзии» [92].
Кирсанов также написал новое, стихотворное предисловие — о получении бандероли с шестью тетрадями [93]. О 6 поэтах говорилось и в довоенном предисловии [94] , но 6-ой пока отсутствовал [95]. Там он познакомился с бельгийской художницей и поэтессой Изабель Баэс, которой предназначил цикл стихотворений потом названный им поэмой «Следы на песке».
Сначала её имя не один раз упоминалось в стихах, но, перерабатывая их для издания в «Дне поэзии» , Кирсанов оставил имя только зашифрованным в заглавии стихотворения «И за белоснежной скатертью» «И з а б е л ой скатертью». Четыре стихотворения были положены на музыку Микаэлом Таривердиевым [96] в особенности известной стала песня «У тебя такие глаза», вошедшая в кинофильм Миши Калика « Человек идёт за солнцем » [97] , три — Аркадием Томчиным [96].
Через много лет стихотворение «Я бел, любимая», уже положенное на музыку Томчиным, стало песней Кима Брейтбурга и его рок-группы « Диалог » «Любил тебя» [98]. В заглавии использовалась крайняя строчка стихотворения [99]. В году Кирсанов женился на Людмиле Лукиной. В том же году у их родился отпрыск Алексей [81]. В году вышел дополненный вариант сборника «Этот мир», куда был включен и цикл «Под одним небом» []. Кирсанов только изменил полное заглавие книжки «Этот мир: стихи» заместо «Этот мир: новейшие стихотворения» и поменял издательства — « Правда » Библиотека «Огонёк» заместо «Советского писателя» [].
В конце этого года «Советский писатель» выпустил сборник «Лирика», куда вошли почти все не публиковавшиеся до этого произведения, в том числе поэма «Эдем» [81]. Крайние годы жизни[ править править код ] В году у Кирсанова возникли признаки начинающегося рака гортани.
1-ые болезненные чувства он испытал в самолётах, когда увлёкся астрономией и нередко летал в Крым , в астрофизическую обсерваторию. Потом у Кирсанова нашли опухоль в гайморовой полости. В Столичном госпитале челюстно-лицевой хирургии была проведена операция, опухоль удалили, но операция повредила нёбную занавеску []. Петров считал жажду познаний, может быть, главной чертой поэтического нрава у Кирсанова []. Расширенный вариант цикла под заглавием «На былинных холмах» вошёл практически через три года в сборник «Зеркала» [].
В году была издана книжка стихотворений и поэм «Однажды завтра», куда вошло самое большое произведение Кирсанова «Сказание про царя Макса-Емельяна» [] , источником которого стала народная драма «Царь Максимилиан» []. Эта сюжетная поэма в году была с аншлагом поставлена Марком Розовским в студенческом театре МГУ «Наш дом» [] [21].
Подавляющая часть поэмы была написана рифмованной прозой. Рифмованную прозу М. Гаспаров считал «вершиной стиховых изобретений Кирсанова…». Гаспаров также указал, что предшественников у Кирсанова не было, ежели не считать неких оставшихся в тени тестов Андрея Белоснежного. Но новенькая система стихосложения, продолжил Гаспаров, осталась незамеченной и попала в запасники российской поэзии, где ждёт, когда сменятся литературные вкусы [4].
В летнюю пору года Кирсанов прошёл курс лучевой терапии в Центральной медицинской больнице. В ноябре он поехал совместно с супругой во Францию для того, чтоб продолжить исцеление []. Перцов писал о этом: «Стихотворение вправду замечательное, его можно поставить по силе выражения в нём горьковатой необратимости жизни в один ряд с другими верленовскими» [].
В антологию вошли также «Четыре сонета», «Под одним небом», «Жизнь моя, ты прошла, ты прошла…» []. В году вышел сборник «Книга лирики» [] с указанием на титульном листе — , то есть книжка являлась обзором сорокалетнего творчества []. Тут Кирсанов напечатал окончательный вариант «Поэмы поэтов». Возник 6-ой поэт, Глеб Насущный, «автор» 19 стихотворений [95].
Цикл Богдана Гринберга, который сейчас именовался «Экстракты», дополнился шестью новенькими стихотворениями [89]. Цикл написан верлибром , но, как и в поэме «Герань — миндаль — фиалка», Кирсанов добавил в него некие рифмы []. В связи с шестидесятилетием Кирсанова одарили орденом Ленина []. Тогда же он написал стихотворение «Эти летние дожди…», потом положенное на музыку Марком Минковым []. Давид Самойлов , вспомнив в собственной статье о «неслыханной простоте», к которой опосля длительных блужданий пришли Борис Пастернак и Николай Заболоцкий , написал, что по-своему таковой же путь прошёл и Кирсанов.
Самойлов именовал его творчество энциклопедией поэтических тестов, отметил, что для Кирсанова в поэзии нет никаких проблем. Но упор Самойлов сделал на то, что Кирсанов всё почаще пишет «сдержанные и прозрачные» стихи. Одно из таковых стихотворений Самойлов решил привести полностью, выбрав «Эти летние дожди…» []. Причём хвалили и ругали за одно и то же. За формализм — за что же ещё! За «словесное трюкачество» и «эстетско-формалистскую окраску творчества», которые, переводя из негатива в позитив, можно поименовать «разнообразием ритмов и словесной изобретательностью» либо «поэтикой циркового происхождения».
В первом случае дело сводится к призыву преодолеть формализм, во втором, хвалебном, с ублажение отмечается, что с годами эта поэзия все же стала «проще по форме» и что «перед самой смертью… поэт написал несколько пронзительных прощальных стихов»… — Вадим Перельмутер [21] Через год издаётся сборник «Искания», в который вошли более спорные по догмам официальной критики стихотворения но Кирсанов уже числился мэтром русской поэзии.
Будучи болен, Кирсанов тем не наименее много путешествовал. В году он отправился в Польшу , участвовал там во встрече бывших корреспондентов на Нюрнбергском процессе, в году ездил на поэтическую конференцию во Францию и на выставку интернациональной книжки в Чехословакии. Чешский Альянс Писателей пригласил его посетить совместно с супругой Прагу, что Кирсанов и сделал в летнюю пору последующего года, а в ноябре участвовал в интернациональной конференции переводчиков Венгрия.
В июле года он полетел в Чили на празднование шестидесятипятилетия Пабло Неруды []. В году вышел сборник «Зеркала», который составили новенькая поэма с таковым же заглавием и стихи крайних лет. В цикле «Больничная тетрадь», а также неких остальных стихотворениях, отразились мысли о близкой погибели []. Вадим Перельмутер вспоминал, что, опосля публикации пары стихотворений из «Больничной тетради» в конце х, Сергей Наровчатов на семинаре в Литературном институте отзывался о их раздражённо, говоря, что поэт заглянул в небытие, но от словесной эквилибристики отрешиться не может.
Наровчатов цитировал стихотворение «Никударики», считая, что легкомысленно писать о таковых вещах просто неэтично, и даже рифму «куда же вы — Пока живи», из тех, которые принято было считать несерьёзными в особенности в финальной строфе , находил ежели не бестактной, то по последней мере нелепой [21]. Ежели держать в голове о этом, оглядываясь на ранешние его стихи — «моросит на Маросейке», «коллоквиум колоколов», «дирижабль ночь на туче пролежабль», «чудесаблями брови, чудесахаром губы», «люботаника», «тебетанье», «да-былицы», «зеленограмма», «с ничегонеделанья… с никуданебеганья… с ниокомнедуманья», — то таковая игра самопрорастающими значениями слов перестает казаться пустяками.
Он написал поэму «Дельфиниада», подготовил новое издание сборника «Зеркала», придумав дизайн обложки и титульного листа, а также составил собрание собственных сочинений в четырёх томах, успев сдать рукопись в издательство « Художественная литература » []. 1-ый том — «Лирические произведения», 2-ой — «Фантастические поэмы и сказки», 3-ий — «Гражданская лирика и поэмы», четвёртый — «Поэтические поиски и стихи крайних лет» [6].
Готовя собрание сочинений, Кирсанов старался выдвинуть на 1-ый план самое огромное и серьёзное []. В м номере журнальчика « Огонёк » за год вышла основательная выборка не публиковавшихся до этого стихов «От самых ранешних до самых поздних», охватившая 50 лет — []. Кирсанов с семьёй переехал в новейшую квартиру Крупная Грузинская улица.
В июне он отправился в Варшаву на юбилей Владислава Броневского. В ноябре заболевание серьёзно обострилась. Он похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве []. В то же время, по воспоминаниям старшего отпрыска, Кирсанов одевался дёшево, хотя и броско. Получая отличные гонорары, он не брал 2-ой супруге дорогой одежды, драгоценностей, но купил ей машинку. Он отказался от дачи в Переделкино и стал обладателем дачи лишь опосля получения Сталинской премии при этом сам был председателем кооператива [11].
Как вспоминал Ираклий Андроников, Кирсанов мог со познанием дела побеседовать с различными людьми на различные темы — и о составе берёзового сока, и о теории относительности , и о многом другом. Кирсанов, которому посодействовал Маяковский, обожал помогать юным поэтам; по собственному признанию Евгения Евтушенко, охотно отдал тому рекомендацию в Альянс писателей, хотя сам именовал его стихи нехорошими Евтушенко тогда подражал Кирсанову.
Кирсанов читал стихи, которые ему присылали, часто читал их и собственному старшему отпрыску. По словам отпрыска, его отец с одной стороны был человеком от мира этого, человеком честолюбивым, с иной — самозабвенно обожал поэзию, талант подменял ему всё [11].
Семья[ править править код ] 1-ая супруга поэта — — актриса Клавдия Карповна Кирсанова урождённая Бесхлебных, — [] — и отпрыск от первого брака Владимир Кирсанов — похоронены на Новодевичьем кладбище []. Имея высшее техническое образование, закончил в году Институт иностранных языков , переводил поэтические произведения с французского и латыни [] ; создатель монографии «Научная революция XVII века» М. 2-ая супруга — Раиса Дмитриевна Кирсанова урождённая Беляева, — , переводчик художественной прозы, фаворитка ВЦСПС по теннису в одиночном и парном разрядах, фаворитка Москвы в парном разряде , в — годах заходила в 10-ку сильнейших теннисисток СССР.
3-я супруга поэта Людмила Михайловна Кирсанова урождённая Лукина, — закончила в году геологический факультет МГУ [] , ещё студенткой участвовала в Заилийской ледниковой экспедиции []. Людмила Кирсанова погибла похоронена рядом с мужем на Новодевичьем кладбище. Там же похоронен их отпрыск Алексей, погибший в году []. Индивидуальности и результаты творчества[ править править код ] Кирсанов выпустил 64 книжки включая переиздания [].
При переизданиях могли поменяться состав, заглавия разделов, нередко — наименования стихотворений и их тексты. Почти все стихотворения были написаны лишь в прессе, в коллективных сборниках. Будучи лефовцем, он, как Маяковский и Асеев, повсевременно публиковал стихи на злость дня.
Большая часть, утратив свою актуальность, уже не переиздавалось. Сотки стихотворений так и остались в рукописях [15].
Семен кир купле продажа семян
Баянист Андрей Кириенко выступил в «Библио-Глобусе» в День Победы
Следующая статья семен фролов у
Комментариев: 1
бальзамин семена когда